Название: Часы на старой башне
Жанр, рейтинг: вестрн, драма, PG-13
Персонажи: Тамамори/Никайдо, Йокоо
Предупреждение: смерть персонажа!
Вызов: на фразу: «Кокетка ревнует из самолюбия; куртизанка – по привычке; женщина, любящая искренно и страстно, ревнует потому, что сознает свои права». Стендаль.
В общем, от самой фразы мало что осталось, разве что какое-то смутное ощущение. Так что, прошу прощения >_>
читать дальше
Солнце взошло, разогнав мглу и подняв ветер. Песок и перекати-поле привычно прошуршали по улицам. Ветер достиг башни с часами и бессильно рухнул у ее подножия. Минутная стрелка сдвинулась, и часы начали отсчет. Девять утра. Город затаил дыхание.
Один, два…
Тамамори вышел на середину улицы. Он был без плаща, пальцы – на рукояти револьвера, а шляпа скрывала выражение лица. С другой стороны навстречу вышел Йокоо. Он был одет куда лучше соперника, полы его идеального пиджака подрагивали на ветру.
Три, четыре...
Горожане столпились вокруг, льнули к стенам зданий. Ника стоял в толпе в тени ровно между двумя фигурами, застывшими посреди улицы.
Пять, шесть…
Порыв ветра поднял маленький водоворот песка. В тишине не было других звуков, кроме леденящего слух отсчета времени.
Семь, восемь...
Толпа затаила дыхание. Ника смотрел то на Йокоо, то на Тамамори, и больше всего на свете хотел закрыть глаза.
Девять...
Два выстрела грянули одновременно. Толпа вздохнула в едином порыве. Йокоо повалился на песок.
Ника подбежал к нему, упал на колени. Йокоо тяжело дышал, а по его белоснежной рубашке расползалось красное пятно.
– Вот ты и свободен, – с усилием проговорил Йокоо. Ника заплакал.
– Не реви, дурень, – Йокоо попытался улыбнуться, но лицо его исказила судорога. – Ты же этого хотел.
Рядом легла тень, Ника поднял глаза. Тамамори держался за плечо, и сквозь его пальцы просачивались красные капли.
– Позаботься... – одними губами прошептал Йокоо, и судорожно вздохнул в последний раз.
Ника встал, забрав его револьвер – совсем новый, стреляли из него впервые. Он знал, что имеет на него право, и теперь смотрел на золоченую рукоять, а слезы мешали разглядеть инициалы, высеченные на ней. Его собственные инициалы.
Послышался звон шпор, и кольцо толпы расступилось, пропуская шерифа.
– Ну что ж, раз ваш спор окончен, ты должен убраться из моего города и никогда больше не переступать его границ. Так же как и мальчишка, раз он теперь твой, – без выражения сказал Яра, но обрез в его руках и четверо молодцов за спиной говорили куда эмоциональнее.
Старый кузнец подвел лошадей. Никайдо утер слезы грязным рукавом и взял поводья. Тамамори одним прыжком взлетел в седло.
– Для чего все это было? – спросил кузнец. – Это месть? Ревность?
– Любовь, – коротко бросил Тамамори. Лошади с места взяли в галоп и исчезли в клубах пыли. Толпа медленно и в тишине расходилась, а с Йокоо остался только гробовщик.
– Мог бы выбрать и менее драматическую концовку, – бормотал он, укладывая тело на тележку. – Впрочем, клиенту, что платит вперед, я-то уж завсегда рад.