День 13. Другая сторона
Тагучи, Уэда
размышления, G
читать дальшеЖурнал пролетел через комнату и приземлился в углу, разметав страницы и раскрывшись на какой-то рекламе. Уэда равнодушно проследил за его полетом и сказал:
– А ведь хорошая фотосессия была.
– Может и хорошая, но написана там полная чушь, – ответил Тагучи и раздраженно присел на пол рядом с Уэдой. Тот читал мангу для девочек и не особенно обращал внимание на страдания Тагучи.
– Ты как обычно все преувеличиваешь.
– Нет! Не преувеличиваю! Ты его читал вообще?
– Я, между прочим, рядом сидел, когда ты это интервью давал, помню каждое слово. И зачем вообще ты сейчас его перечитывал? – Уэда оторвался от манги, чтобы адресовать Тагучи полный укора взгляд.
Тагучи вздохнул. Уэда никогда не понимал его в том, что касалось журналов и телевизионных передач.
– Меня раздражает, что мы должны повторять одно и то же из раза в раз, из журнала в журнал. Откуда все эти бесконечные «ел омлет на завтрак, гулял с друзьями вчера, завтра буду работать снова»? Чушь какая-то.
– Это не чушь, – сурово заметил Уэда. – А очень важная часть нашей работы.
– Знаю, знаю, но мне хочется хоть иногда говорить от сердца, а не только как попугай повторять то, что хотят услышать люди с микрофонами.
Уэда рассмеялся. Тагучи обиделся и растянулся на полу, забрав его мангу. Уэда попытался возмутиться, но передумал и просто взял за другой том.
– Ты можешь говорить от сердца на концертах, в документалках. Я помню, меня очень тронули твои слова в той, что снимали в 2009 году. Или твое интервью в десять тысяч знаков, там тоже много хороших слов было.
– А то! Знаешь, как я старался! – Тагучи гордо оглянулся. Он снова сел и внимательно посмотрел на Уэду. Потом, со вздохом дотянулся до журнала и аккуратно расправил страницы.
– Прав ты, как всегда. А я как обычно вспылил не по делу.
– Конечно, я прав, – широко улыбнулся Уэда и, улучив момент, подменил том манги. Тагучи не обратил на это внимание, он снова глубоко задумался. Уэда вздохнул.
– Джунно, будь ты проще. Все это часть работы, не надо относиться к этому слишком серьезно.
Тагучи его не слушал. Он думал, что хорошо бы сказать однажды совсем не то, что полагается айдолу, а то, что думает обычный человек, которого он потерял. Хорошо было бы хотя бы ненадолго показать телекамера того, кого они не знают, да и сам Тагучи уже забыл. Или нет его, самого Тагучи Джунноске, и только айдол крепко прирос к своему образу и не уступит место свое никому?
– Осталось ли что-нибудь от меня? – тихо спросил Тагучи, но Уэда уже снова посмеивался над мангой, и не услышал вопроса.
– Осталось ли хоть что-то от меня самого, – повторил Тагучи.
– Осталось, – так же тихо ответил Уэда, обращаясь скорее к самому себе, чем к Тагучи. Понимая, что тревожит Джунно, за столько лет он так и не смог найти правильных слов. И знал только – единственное, что ему действительно под силу, это оставаться рядом, напоминая о тех днях, когда между ними не стояло ни славы, ни зрителей. И о том, что сам Джунно для него навсегда останется тем, кого никто больше не знает.