[midi] Грани сущего

[aoi-kaze]

Автор: aoi_kaze
Бета: j-morny
Жанр: драма, детектив, мистика
Размер: около 8 000 слов (продолжение в комментариях)
Персонажи: Шибата, Маяма, ABC-Z, ОС (оригинальные персонажи), команда Кейзоку
Тип, рейтинг: джен, PG (за драму)
Предупреждения: AU, кроссовер с сериалом Keizoku 1999 года, смерть персонажа
Комментарии: здесь творится что-то непонятное с таймлайном. Для Кейзоку эти события происходят где-то между третьей-четвертой сериями сериала, т.е. задолго до развязки. Шибата пока еще просто стажер. Для Эйби события – через десять лет после их дебюта. Но раз это все равно АУ, то расхождения я считаю несущественными. Ко второму сезону Кейзоку сюжет касательства не имеет.

Комментарии о Кейзоку, необходимые для понимания: если вы не смотрели (рекомендую исправить упущение), то краткое содержание сериала таково. Шибата Дзюн – золотая студентка Тодая, проходит практику (или что-то в этом роде) в полиции. Ее отправляют во Второй следственный отдел, который расследованиями совсем не занимается, а только раскладывает по полочкам дела-кейзоку. Кейзоку – это нераскрытое дело (за недостаточностью улик или по другой причине), по сути, вернуться к его расследованию можно в любой момент. Итак, Шибата проходит свою практику, достает коллег гениальностью и щелкает нераскрытые дела как орешки. Обычно в напарники ей выдают Маяму Тору (хотя формально они вовсе не напарники).

Комментарии об Эйби: в своем джей-вебе 7 июля 2012 Тоцу написал историю о том, как за ним охотятся три киллера, как он погибнет во время пятой годовщины их дебюта, и как через двадцать лет его дело все еще будет нераскрыто. Именно эта запись и породила идею, ставшую основой фика. Так что половину здешних ужасов я не сама выдумала, это все Тоцу…

Саммари: Шибата расследует дело пятилетней давности о таинственном исчезновении артиста и понимает, что в этом мире невидимо действуют силы, гораздо более внушительные, чем можно представить.

И последний комментарий: этот фик писался и редактировался почти два месяца. Самая моя долгая работа на данный момент. И самая печальная. А еще - одна я бы не справилась, и безмерное спасибо Джей за помощь, критику, советы и добрые отзывы.



1.
Обычные дни тем и примечательны, что не отличаются ничем друг от друга. И только в по-настоящему обычный день может что-то произойти. Что-то необычное.
– Доброе утро! – шеф Нономура вошел в пустой офис. Шеф всегда приходил первым, но все равно каждое утро начинал с приветствия.
– Доброе утро, – за его спиной откликнулся Кондо, а потом эхом пророкотал и Танигучи.
– О, доброе утро, Кондо-кун, Танигучи-кун, – обрадовался шеф.
– Доброе утро, – вяло бросил Маяма, появившийся в дверях следом.
– Маяма-кун, доброе утро! – еще пуще заулыбался шеф.
Через несколько минут пришла Айя, придерживая толстую стопку бумажных папок. Она весело сообщила: «Утро! Вот вам новые!»
– Опять тащишь, – зевнул Маяма.
– А тебе и жалко, – усмехнулась Айя.
– Мне вообще все равно.
Утро неспешно перетекало из минуты в минуту. Через какое-то время шеф заметил:
– Шибата-кун что-то опаздывает.
– Сегодня уже на полчаса, – с готовностью ответил Кондо.
– Она как обычно, – добавила Айя откуда-то из-за стеллажей.
– Принимайте! – возвестил суровый голос дежурного офицера. Эта женщина, наверное, и львов могла бы укрощать с одинаково бесстрастным выражением лица. Но она лишь провожала посетителей.
Вслед за ее мощной фигурой в офис вошел высокий молодой человек. Он неуверенно оглядывался по сторонам – так себя вели почти все посетители. Маяма вздохнул, у него появились нехорошие предчувствия, но ведь с приходом в отдел Шибаты это тоже стало делом привычным.
– Извините, я опоздала! – Шибата чуть не налетела на посетителя, от чего выражение его лица стало еще более испуганным.
– К вам по делу об исчезновении пятилетней давности, – дежурный офицер не обратила на вошедшую Шибату никакого внимания и исчезла за дверью.
– О, проходите, проходите, пожалуйста, – заулыбался шеф, вставая из-за стола и указывая на кресло для посетителей. – Шибата-кун, ты тоже.
Молодой человек присел на краешек, сложил руки на коленях и представился, обращаясь к шефу Нономуре.
– Меня зовут Хашимото Рёске, – начал он. – Я хотел бы, чтобы вы нашли моего друга, Тоцуку Шоту, пропавшего пять лет назад. Я уверен, что он жив, он же сам заранее знал, что произойдет. И подготовился бы как-то, я уверен!
Весь отдел уже собрался вокруг, а Шибата заняла место напротив.
– Что вы имеете в виду, когда говорите, что он знал? – она заинтересованно подалась вперед.
– Недавно я перебирал его вещи – после того случая кое-что осталось у меня. Я боялся, если честно, разбирать их раньше. Ну, попробовал, конечно, но не смог. В общем, я нашел что-то вроде дневника. Это странно, потому что я почти уверен, что Тоцу не вел дневника, но я нашел записи, сделанные десять лет назад, то есть за пять лет до того происшествия. И там в подробностях записано, что должно случиться, и ведь все так и было потом! Точно так, как он сам записал!
– Правда? – Шибата перегнулась через стол, Маяма резко одернул ее. – Извините.
– Я принес эти записи, – сказал Хашимото и достал из сумки тонкую записную книжку в черном переплете. Он едва успел положить ее на стол, как Шибата схватила книжку и принялась внимательно ее разглядывать.
– Эта книжка точно принадлежала вашему другу? – спросила она.
– Точно, я уверен, что это его почерк. У меня сохранилась открытка, подписанная Тоцу, я ее тоже принес, чтобы вы могли сравнить.
Пока Кондо сверялся с картотекой, Шибата сравнивала открытку и записную книжку и беззвучно шевелила губами. А потом вскочила и устремилась к стеллажам в поисках нужной папки, Кондо едва успел ей вслед прокричать номер дела.
«27 июля 2017 года во время концерта обрушилась часть сцены, среди зрителей, музыкантов и обслуживающего персонала пострадавших не было, но исчез один из исполнителей, Тоцука Шота. Под обломками были обнаружены обрывки костюма в пятнах крови. Анализ показал, что кровь принадлежит пропавшему».
– Мы тогда даже не предполагали, что подобное произойдет, ведь все концерты проходили без особых происшествий. Что может быть более надежным, чем сцена под нашими ногами? Мы именно так и думали. И как будто Тоцу оказался просто не в том месте не в то время. Но, прочитав дневник, я уже думаю иначе.
Шибата вернулась в кресло, обнимая папку с делом, чтобы прочитать страницу, на которой Хашимото раскрыл дневник.
«Удивительно, но я знаю, что так и будет. Несчастный случай, и жизнь оборвется. Под обломками – как это? Я не хочу это испытать, но будущее меня не пугает. И, наверное, я даже могу об этом рассказать. Ребята, вы ведь решите, что у меня просто яркая и глупая фантазия, вы всегда так думаете, и хорошо, не надо вам ни о чем знать. Пусть так все и будет».
– Прессе тогда сказали, что он погиб, – сказал Хашимото, и слова давались ему с трудом. – Но мы знали, что его нет, просто нет и все. Работать вместе больше не могли, ушли из агентства и занялись кто чем. Но мы должны знать правду, если есть хоть малейший шанс. Жив он или нет, мы должны узнать об этом.
– Обязательно! – воскликнула Шибата.
– Начинается, – вздохнула Айя. Маяма попытался придать лицу безразличное выражение, хоть и знал, что с Шибатой отправят именно его.
– Вы раскроете это дело?
– Конечно!
– Ну, Шибата-кун, тогда займешься. Маяма-кун поможет, – радостно сказал шеф. – Хашимото-сан, не волнуйтесь, все будет хорошо.
Хашимото с некоторым сомнением посмотрел на Шибату, горящую энтузиазмом, неуверенно улыбнулся и кивнул.

2.
Дни, залитые солнцем, светом и суетой, не были обременены воспоминаниями. Воспоминания приходили ночью, когда суета замирала, и древнейшие страхи приходили ей на смену.
Госеки потер виски и отошел от окна. Ему было холодно, но от этого холода не спасла бы одежда и одеяла. Он оставался в ледяном плену памяти и не пытался от него сбежать. Каждый вечер мысленно Госеки возвращался в тот день, когда все изменилось, потому что не имел права забывать.
– Гоччи, слушай, у меня новая идея для моего соло появилась, хочу прямо сейчас ее опробовать, – сказал тогда Тоцука, широко улыбаясь. Госеки изумленно поднял глаза, настолько невероятно прозвучали эти слова.
– Тоцу, до выхода на сцену остался час, а ты решил что-то поменять? С тобой все в порядке? – спросил он, с беспокойством глядя на друга.
– Все в порядке, для этой идеи ничего особенно делать не надо, я все сам, только мне нужна пустая сцена.
– Но ведь у тебя танцевальный номер! И с тобой всегда было много народа, – попытался сопротивляться Госеки, но Тоцука был непреклонен.
– Ничего, не сделать что-то проще, чем сделать. В любом случае, я уже всех предупредил, что буду один, – ответил он.
Госеки еще не знал тогда, чем обернется это решение. И когда потом, обдирая кожу на пальцах и ломая ногти, он вместе со всеми разбирал обломки декораций, беспрестанно выкрикивая имя Тоцуки, мысль о том, что под этими обломками могли бы находиться еще и человек двадцать детей, прожигала его сознание холодным ужасом.
Зазвонил телефон, и Госеки вздрогнул, возвращаясь в реальность. Увидев высветившийся номер Хашимото, он улыбнулся, нажимая кнопку вызова. Хашимото для него все еще был как будто младшим братом, несмотря на то, как прошедшие пять лет изменили обоих. Хотя нет, Хашимото изменился не за пять лет, а за те бесконечные минуты, что они провели над завалом, и в следующие дни, когда осознавали кошмарную правду.
– Привет, Хашши, как дела?
– Госеки, в общем… Встретиться надо, – голос Хашимото был приглушенным и потерянным. Как пять лет назад.
– Что случилось? – Госеки испугался.
– Ничего такого особенного, ты не думай, но встретиться надо. Всем нам.
– Хорошо, – вздохнул Госеки.
Их первая встреча за пять прошедших лет. Они поддерживали связь, но уже давно не собирались вот так – все вместе. Им было страшно смотреть друг другу в глаза. А когда на следующий день они сели за один стол в какой-то маленькой забегаловке на окраине Токио, Госеки подумал, что боялся этой встречи не напрасно.
– Хорошо выглядите, – сказал Цукада. Он улыбался, почти так же, как когда-то, но черты его лица заострились и не было в них прежней живости.
– Чем занимаешься? – спросил Кавай. Он глянул на Цукаду лишь мельком, разглядывая узор на скатерти, и видно было, что ему за это стыдно.
– Вы удивитесь, но я теперь воспитатель, – ответил Цукада смущенно. – С детьми работаю в Нагойе. Все хорошо, в общем-то. А ты?
– Я пытаюсь неловко и глупо шутить, но это мало кому нравится, – криво усмехнулся Кавай. Он заметно располнел, а в глазах его застыло холодное безразличие. – Видишь, как меня разнесло?
– Ты единственный, кто нашел в себе смелость продолжить наше дело, – заметил Госеки. Цукада кивнул, Кавай пожал плечами.
– Я больше ничего не умею. Но ты ведь тоже все еще танцуешь?
– Это не танцы, это так, – отмахнулся Госеки. – Занятия для ленивых домохозяек и их сопливых детей.
– Как-то грубовато, – осторожно начал Цукада, но замолчал, когда Госеки посмотрел на него. Госеки знал, что теперь взгляд у него обжигающий и почти злой.
– Большего от меня не ждут все равно, – сказал он примирительно. Атмосфера окончательно испортилась, и больше никто не проронил ни слова, пока не вошел Хашимото. Он сильно похудел и казался теперь еще выше, чем был когда-то. Глядя на него, Госеки вспомнил, что Тоцука был лишь немного ниже ростом.
– Извините, я задержался, – Хашимото поприветствовал всех без улыбки. Он присел и помолчал немного, переводя взгляд с одного на другого.
– Давно не виделись, – проговорил он наконец. Странно, но с его приходом все как будто почувствовали себя немного лучше, пусть самую малость, но словно солнце выглянуло на миг из-за темных туч.
– В общем, извините, что так внезапно и без объяснений, но я решил, что должен вам об этом рассказать. Прежде, чем сделаю что-то еще.
– Об этом? – непонимающе переспросил Кавай.
– Я разбирал вещи недавно и нашел дневник Тоцу, – ответил Хашимото.
За столом повисла мертвая тишина. Имя Тоцуки подействовало на всех как страшное заклинание, напомнившее о том, что когда-то жизнь была совсем иной.
– Не знал, что он вел дневник, – пожал плечами Цукада.
– А он и не вел, – заметил Госеки. – Вроде бы, кроме нашего веб-блога он больше никаких дневников не вел.
– Однако, я нашел дневник. Он маленький, и там всего несколько записей, но есть кое-что, что вам всем стоит увидеть, – сказал Хашимото и положил на стол маленькую черную книжечку. Госеки потянулся было к ней, но отдернул руку. Кавай и Цукада не пошевелились.
– В общем, здесь, – Хашимото открыл книжку и ткнул пальцем в одну запись. – Вот здесь, за пять лет до концерта, он пишет о том, что произойдет. Подробно, как обрушатся декорации, как он окажется под ними, как погибнет. Он знал об этом! Эта запись сделана за пять лет до того злосчастного концерта!
Хашимото смотрел на друзей. Его заявление возымело свой эффект, ни у кого не нашлось слов в ответ. Они по очереди внимательно прочитали запись, в молчании передавая книжку по кругу. Первым медленно заговорил Госеки:
– И ведь он изменил свой номер. За час до начала он изменил свой номер, исключив из него всю подтанцовку, и остался на сцене один.
– Он знал, что произойдет, – едва слышно прошептал Кавай. – Знал…
– И поэтому я считаю, что он жив, – закончил Хашимото. – Он знал, поэтому подготовился и не погиб.
– Хашши, он исчез. Бесследно исчез из-под этих чертовых обломков, мы же все видели, – Госеки ненавидел эту правду, поэтому в словах его плескалась ничем не прикрытая ярость.
– Я знаю, как это звучит. Как безумие, – кивнул Хашимото. – Знаю, потому что тоже так думал, но это не так. Безумие – это то, что произошло тогда, пять лет назад. Но мы прошли через это безумие, приняли его – мы вместе, вчетвером. И теперь я понимаю, что хочу знать правду. Какой бы страшной она ни была. Да, он исчез. Но я не хочу просто смириться с этим и жить дальше, как будто ничего не произошло. Он знал, что так будет – видите? Знал. И я теперь уверен, что он оставил эту запись специально для нас, чтобы мы сделали хоть что-то.
– И что ты предлагаешь? – Цукада взглянул на него немного исподлобья.
– Предлагаю обратиться в полицию и заставить их снова открыть дело. Они сдали его в архив, но с этими новыми уликами наверняка что-то можно сделать.
– Считаешь, кто-то воспримет это всерьез? – осторожно спросил Кавай.
– Надеюсь, – ответил Хашимото.
– Думаешь, он действительно как-то подготовился к тому, что произойдет, раз знал об этом заранее? – проговорил Госеки, не поднимая глаз от гладкой поверхности стола.
– Я не знаю. Но я хочу узнать правду. А вы?
Решение было принято. Хашимото решил сам пойти в полицию и потребовать возобновления расследования. Он пообещал, что обязательно свяжется с каждым еще раз и расскажет, чем обернется его предприятие. Больше говорить было не о чем, и повисла тягостная тишина.
– Я пошел, – бросил Госеки. Он наскоро попрощался и вышел. Уже на улице он прикусил губу, чтобы подавить рвущийся на поверхность яростный вопль. Встреча со старыми друзьями и все эти воспоминания оказались гораздо более тяжелым испытанием, чем он предполагал. И где-то в глубине сознания он понимал, что остальные чувствуют то же самое.

3.
Шибата всегда все проверяла сама. Каждое дело, сколько бы следователей над ним ни работало, какими бы подробными ни были отчеты, она разрабатывала сама с самого начала. Поэтому теперь она стояла посреди поля стадиона и внимательно изучала отчет с места происшествия.
– Вообще, вечером игра здесь будет, – сказал Маяма, оглядывая пустые трибуны. – Шибата, ты спортом интересуешься?
– Не знаю, – ответила Шибата, она оторвалась от бумаг, чтобы обернуться к Маяме. – А вы?
– Не то чтобы очень, – пожал он плечами. – Не до того мне.
– Согласно отчету, сцена стояла вот так, – Шибата повела рукой, глядя в бумаги. – И обрушившиеся декорации находились здесь.
Она засеменила по полю, ориентируясь по схеме, в поисках места, где все произошло. Дойдя до нужной точки, она принялась кружиться, глядя вверх.
– Тело найдено не было, поэтому сложно сказать, как бы он лежал, а вот перед падением декорации Тоцука-сан танцевал. Интересно, что он почувствовал, когда понял, что происходит? Ведь он уже давно знал, что так все и будет.
Шибата остановилась, вопросительно посмотрев на Маяму. Он нахмурился и сказал:
– Не очень приятно, когда на тебя падает что-то тяжелое и большое. Вряд ли он обрадовался, что его предчувствия оправдались.
– Вы тоже думаете, что Тоцука-сан предчувствовал свою гибель за пять лет до инцидента?
– Не думаю я об этом, но в последнюю-то минуту он точно понял, что дело пахнет керосином.
– Но куда же делось тело? Следователь предположил, что пострадавший Тоцука-сан выбрался из-под завала до прибытия полиции и по неизвестным причинам ушел сам.
– Может просто сбежал?
– Но Хашимото-сан утверждает, что Тоцука-сан по доброй воле никогда бы не покинул группу, тем более таким образом.
– Знаешь, всякое бывает, может по голове получил балкой и съехал с катушек.
Маяма с сомнением следил за Шибатой, которая мерила шагами поле, сверяясь со схемами и перелистывая дневник.
– Пойдем уже, хватит тут вытанцовывать, – Маяма ухватил Шибату за шарф и потащил к выходу.
– А что бы вы подумали, Маяма-сан, очнувшись под обломками без воспоминаний о прежней жизни? Может быть, Тоцука-сан из-за случившегося потерял память, испугался и поэтому убежал, не дождавшись помощи?
– Я бы не побежал, – сказал Маяма. – Не дурак.
– Действительно, – согласилась Шибата. Ее шарф все еще находился в руках Маямы, который шагал слишком быстро, так что ей приходилось почти бежать за ним. – А ведь там были его товарищи и работники сцены, а потом полиция. Не думаю, что он мог бы удрать.
– Испарился он, что ли?
– Это тоже маловероятно. Понимаете, плотность человеческого тела слишком велика, чтобы испариться за столь короткий отрезок времени.
– Балда! – Маяма обернулся и ловко стукнул ее по голове. – Знаю я.
– Теперь надо перейти к допросу свидетелей, – протянула Шибата, потирая ушиб. – Знаете, Айя-сан помогла мне найти информацию обо всех, проходивших свидетелями по этому делу. Очень много людей, несколько десятков. Но почти все живут в Токио.
– Ты же не собираешься со всеми разговаривать? – Маяма недовольно уставился на нее.
– Собираюсь. Это пятнадцать сотрудников обслуживающего персонала из охраны комплекса, двадцать пять работников сцены, восемь монтажников, музыканты, артисты, – перечисляла Шибата, сверяясь с документами. – Я составила расписание, не так уж много времени уйдет, чтобы встретиться с самыми важными. И еще есть четверо товарищей Тоцуки-сана, участники расформированной теперь группы.
– И ты предлагаешь начинать прямо сейчас?
– Да, конечно, у меня адреса все здесь записаны, – кивнула Шибата. Маяма посмотрел на часы.
– Так, уже пять, я домой пошел, – сказал он и отпустил шарф Шибаты.
– Но как же допрос свидетелей, Маяма-сан?
– Сегодня мой рабочий день окончен, – безразлично пожал плечами Маяма. – Делай, что хочешь.
Он ушел далеко вперед, а Шибата постояла еще немного, оглядываясь по сторонам, и побежала за ним.