Название: Потому что рыбы все знают
Рейтинг: PG
Жанр: мистерия, юмор
Размер: около 2300 слов
Тип: джен
Описание: ориджинал написан на конкурс "Свобода слова" в дайри. Заявка: 2011-05-16 в 06:47:
Да будет трэшшшшш! Он - она, она - не он (или он... А может быть, первый он - тоже он). Возможно, они оба - люди, а может, всего лишь размокшие сухарики. Пусть там будут взрывающиеся вертолёты, браки по ошибке, пусть они теряют кошельки, память, детей и друг друга, а находят проблемы, ненужные связи, ЗППП и диски Бритни Спирз. Пусть мимо носятся томные эльфы на танках и умные орки на байках, пусть Избушки с курьими ножками, лениво делая маникюр, помогают им обрести кольцо Всевластья, а по ошибке обеспечивают пояс верности. Пусть в том мире будут коды на вечную жизнь и бесконечные патроны, а каждый секс кончается оргазмом. Пусть герои постоянно втирают на такие темы, что им половину слов приходится начинать с Большой Буквы. Пусть будет ХЭ или не-ХЭ, но лучше, чтоб было непонятно, что вообще произошло. Можно вообще абстрагироваться от заявки, главное, чтоб были чёрный юмор, неожиданные развязки и общее ощущение, будто автор курил-курил себе гашиш, а потом его избили древовидной коноплёй, напоили чаем из мухоморов и отправили писать текст. И он написал, прерываясь только на поржать и поспорить с розовым слоником о мотивации главного Мачо. И да, пусть это будет ПРЕКРАСНО.Предупреждения: не все уложилось в рамки, но вертолет взорвался.
Комментарии: «старенькая» работа, написанная в те времена, когда я писала не фанфики, а только ориджи. Довольно неудачная попытка участия в конкурсе, однако сам текст мне нравится.
читать дальшеПосвящается рыбке Поло, живущей в банке на моем подоконнике.
Если солнце решило, что пора вставать, оно непременно взойдет. Такой уж у солнца характер. Между прочим, есть что-то полезное в ежедневном солнце, хотя иногда сильно сомневаешься даже в этом. Бывают в жизни моменты, когда догадываешься, что размокший сухарик чувствует себя лучше, чем ты. Особенно по понедельникам, правда?
Вот, например, рыбка. В аквариуме. Или банке. Не важно, в чем. Живет рыбка, живет. Смотрит на тебя из-за стекла широко раскрытыми глазами и ртом так делает ам-ам. А ты смотришь на нее и понимаешь, что ты-то гавно-гавном, а рыбка все знает. Смотрит, знает и молчит. Однако, ты тоже знаешь, что рыбка сдохнет первая.
Я вот всегда так думал.
А потом оказалось, что не правда это. И может ты как раз сдохнешь раньше рыбки, причем именно потому, что она все знает.
Так о чем я? О солнце. В общем, однажды, оно решило не всходить. Просто не показалось на горизонте в положенные шесть утра. Я, конечно, поначалу обрадовался, поспал подольше. Но часам к двенадцати стало как-то боязно. В четыре уже порядочно струхнул, в восемь вечера вообще нажрался в дюпель со страха. А солнце, скотина такая, все не всходило.
Тогда мы со Степаном решили пойти проверить, в чем дело. Степан – это товарищ мой закадычный, друг детства, можно сказать. Если подраться там, напиться или мир спасти надо – так это я к нему сразу иду. Сначала, конечно, пришлось проспаться. Заодно подождали, вдруг оно все-таки само взойдет. Не взошло. В полдень ровно вышли мы со Степаном из дома. То есть уже вторые сутки ночь была, но мы-то еще помнили, что должен быть день. Думали, что помнили.
В общем, идем. Темнотища, хоть глаз выколи. Мы, конечно, запаслись фонариками, спичками и батарейками, не дураки же. Помню, нас тогда только удивило, что на улице как-то пусто, будто то, что солнце не взошло, никого не расстраивает. Ну и ладно, подумали мы, не расстраивает – мы сами со всем справимся.
Шли мы, шли, и пришли в какой-то лес. Если честно, я никогда из дома раньше далеко не выходил, ну разве что до магазина и обратно, так что понятия не имею, что за лес там был. Степан тоже не особенно географией интересовался. Мы как-то просто шли на восток, туда, где солнце обычно всходило. И нашли лес. Ну и потопали в него, конечно, раз другой дороги нет.
Примерно через сто метров стало очевидно, что мы заблудились. Мне стало, а Степану нет. Потому что он просто уснул прямо на ходу. Тогда я пристроил его на кочку, пусть поспит парень, а сам отправился на прогулку по окрестностям.
Иду, значит, никого не трогаю, выхожу на полянку. На полянке домик стоит и светится весь, как новогоднее дерево. Я подумал минутку, и пошел напрямик к этому самому домику. Стучу в дверь, и открывает мне, кто бы вы думали, девица! Причем хороша она была чертовски.
«Заходи, – говорит. – Давно жду тебя». Я захожу, осматриваюсь. Домик маленький снаружи, а внутри какой-то большой. То есть, понимаете, слишком большой. Я так сразу и сказал: «Не может этого быть». А девица за руку меня берет и говорит: «Может». Я ей, конечно, не поверил, что за чушь. Но она принесла мне стакан, и я выпил, так что размеры дома довольно быстро значение потеряли.
«Ты, – говорит мне девица. – Избранник Судьбы. Мы ждали тебя тысячу лет, и ты пришел. Теперь ты должен исполнить Предназначение и спасти мир».
Я сижу такой, недоумеваю, если не сказать грубее, только при женщинах я не выражаюсь. «Что значит, – говорю, – мир спасти? Зачем это я должен напрягаться? И вообще, я не специалист по спасению миров. Я просто со Степаном прогуляться вышел за солнцем».
А девица не слушает, настырная такая попалась, все твердит, что я избранный, и должен мир спасти. Так прямо и сказала: «Ты Избранный! Мы Ждали Тебя Тысячу Лет! Мир Ждал Тебя и Время Пришло!»
«Нет, – говорю. – Я на мир не подписывался».
А она как возьмет, как встанет, да как поставит передо мной рыбку в банке. Живую. Такую большую, глазастую, черную-пречерную. Рыбина вылупит на меня глазищи да как заговорит!
Мол, здравствуй, мол ждала тебя, мол рада видеть. Я тихо сползаю со стула и к дверям направляюсь. Девица что-то рыбе шепнула, рыбина кивнула и говорит:
«Сын мой! – (это я-то ей сын, какой я ей сын?!) – Ты был Избран для великой Миссии! Дочь моя, – это она девице, значит. – Пойдешь с Ним и поможешь Ему Исполнить Предначертанное».
Честно признаться это мне даже понравилось немного. В смысле, что девица со мной пойдет, очень уж фигурка у нее зачетная.
Собрались и пошли. Подобрали Степана с кочки, рассказали ему, как дела теперь обстоят. Я тихонько в сторонку его отвел и говорю, что, мол, девица совсем чокнутая, но фигурка ничего, да еще и в латексе этом черном отлично смотрится. Так что пусть впереди идет, дорогу вроде как ищет. Степан, конечно, со мной согласился.
А дальше мы очень скучно шли долго-долго по лесам и горам, и через реки, и поля, и моря, и океаны. Хотя нет, про океаны это я вам наврал, не шли через океаны. Единственным развлечением в дороге была, конечно, девица. Очень уж она фактурно вышагивала впереди, настроение поднимала. Говорила, правда, много, про Предназначение, Долг и спасение мира. Мы ей про солнце, а она нам про Долг. Ну, понимаете, совсем ненормальная. Еще бы, с рыбиной говорящей в доме жить, быстро с катушек съедешь.
А потом мы дошли до края света. В общем-то, это было не так сложно, как все считают. Дело в том, что край света начинается там, где заканчивается земля. Это моя личная теория, правда, официальная наука ее почему-то отрицает, говорит, что нет у света никакого края. Они, конечно, ошибаются, есть он, этот край, мы на нем стояли.
На краю света можно находиться только ночью, днем светло и видно, что там – за краем. А если увидеть, что за краем, можно сойти с ума. Сумасшедших сажают в психушку, лечат электричеством и кормят таблетками, и от этого они начинают видеть призраков. Если честно, я призраков боюсь больше всего на свете, потому что мой покойный дедушка был тем еще засранцем, не хочу его снова встретить. Поэтому я на край света днем никогда не хожу. А ночью, когда солнца нет – пожалуйста. Сейчас, правда, не совсем ночь, но солнца все равно нет, ведь оно не встало. Хотя, вы же об этом и так помните.
В общем, на краю света мы стали спорить, что делать дальше. Девица предлагала заняться, наконец, исполнением Предназначения, а мы со Степаном думали, где найти вертолет, чтоб до солнца долететь. Оглядываемся по сторонам, девицу в пол-уха слушаем, и вдруг видим его – чудесный спортивный вертолетик последней модели. А рядом еще девочка какая-то сидит.
Подошел я к девочке и говорю: «Малая, нам вертолет нужен». А она так смотрит на меня пристально и отвечает: «Зачем, папаша?» А я говорю: «Чтобы солнце достать». А она смотрит еще пристальнее и отвечает: «Зачем, папаша?» А я говорю: «Чтобы оно снова над миром светило». А она смотрит и молчит.
Тогда подошел Степан и рядом с девочкой присел. У малой в руках был альбом какой-то с рисунками, видно развлекалась в одиночестве на краю света. Степан этот альбом взял и пристально стал рассматривать. А потом встал и мне тихо так говорит: «А ты знаешь, что дети очень часто рисуют тоже самое, что рисовали их родители?». Я отвечаю, что может быть, я-то не в курсе, у меня детей нет. Степан посмотрел на меня пристально и промолчал. И чего они все на меня пристально смотрели? Может на носу пятно? Я тогда к девице нашей вернулся, которая все на краю света стояла, а Степан у девочки остался. Только через пару минут он подбегает такой радостный и кричит, что дочку нашел.
Тут я совсем перестал понимать, что происходит, если честно. Оказалось, в общем, что девчушка – Степанова дочка. А определил он это по рисункам ее детским. Сам он мелким был, точно так же рисовал, а девочка хоть папашу и не знала, но один в один все рисунки повторила. Ну, мы, конечно, поздравили Степана. Я тогда спрашиваю: «А вертолет-то можно взять?». «Можно, – отвечает. – Бери, сколько хочешь. Только я не полечу с тобой, – говорит. Я с дочкой теперь останусь».
Ну, что делать, семья важнее. Простились мы со Степаном трогательно. Я ему руку пожимаю и говорю: бывай, старик. Он мне тоже говорит: бывай, старик. На том и расстались.
Сажусь я в вертолет, в общем, и понимаю: что делать дальше не знаю. Девица рядом уселась, ждет. Ну, я не решился сказать ей, что не умею управляться с этой штукой, и мы полетели.
Взлетели над краем света и увидели солнце. Оказывается, оно зацепилось штанами за штырькакой-то. Как по-дурацки получилось-то! Поднималось, значит, как обычно, а на штанах дырочка была маленькая, и зацепилось за штырь, который из края мира торчал. Я, когда понял в чем дело, сразу успокоился. Это не беда, думаю, сейчас все исправим.
И тут самое сложное началось. Взял я большую удочку и опускаю вниз. Крючком подцепил штанину, а от стены отцепить не могу никак. Тяну-тяну, а толку – чуть. Тогда родилась у меня идея еще одна, как солнце освободить. Девице рассказал, она только пальцем у виска покрутила. Говорит: «Псих ты». Говорит: «Погибнем мы». Я ей отвечаю, что деда видеть не хочу, поэтому совершенно нормальный, даже справка есть. И вообще, она должна мне доверять, раз хочет, чтоб я мир спасал. Она подумала-подумала и согласилась. Говорит: «Ты – Избранный, я верю Тебе».
Я обрадовался, и мы прыгнули. Потому что в этом и заключался мой план. Мы прыгнули, а вертолет без управления упал и взорвался. Красиво падал, красиво взрывался, жаль никто не видел, даже мы, потому что в этот момент были заняты проблемой цепляния за воздух. Я собирался прыгнуть как следует и уцепиться за тот крюк, который штаны солнца держал. Но чего-то не рассчитал, и теперь мы летели вниз. «Обидно, – подумал я. – Такая идея была хорошая». И вот уже пролетели мы почти солнце, как вдруг падение остановилось. Мы просто в воздухе повисли. И девица такая как заорет: «Я же Говорила!!! Это Ты, Ты Избранный».
Не знаю, что она там имела ввиду, но падать мы перестали. И лично меня это устраивало. А еще мне понравилось висеть в воздухе. Я дотянулся до крюка и высвободил солнечную штанину. Это было нелегко, да и жарковато становилось, все-таки мы оказались слишком близко к краю света. Но в итоге все получилось, и солнце обрело свободу. Оно быстренько побежало по небосклону наверх, выполнять работу и отрабатывать недостачу. Кстати, потому целую неделю вообще не садилось, и как же тяжело столько не спать, доложу я вам!
В общем, солнце уплыло, даже спасибо не сказало. А мы с девицей остались висеть, ни вверх, ни вниз, ни вправо, ни влево. Болтаемся как мухи в самолете, даже не разговариваем друг с другом.
Ну а потом появилась она – избушка. Натуральная такая изба, только на куриных ногах. И какая-то, с розоватым оттенком в бревнах, хотя, может это мне показалось. Изба, значит, появились рядом с нами, сграбастала в охапку, и исчезла. А потом снова появилась, и мы оказались в том самом лесу, где встретили девицу и ее рыбину. Изба бросила нас на полянке, посмотрела с укоризной, и улетела. В смысле, дематериализовалась. Мне еще показалось, что она что-то про маникюр мне говорила, но я не очень хорошо это запомнил. Может, и правда показалось.
Лежим мы с девицей рядышком, смотрим в небо. А она как выдаст: я тебя люблю, мол. Я даже голову поворачивать не стал, отвечаю: я тебя тоже, мол. Ну, мы тогда отвлеклись от неба все-таки, часа на три, наверное, а может и дольше, ведь все равно день неделю длился. Девица оказалась горячей штучкой, да и я не подкачал, как она говорит. И тут я склонен ей верить.
А потом пошли мы к рыбине. Надо же все-таки узнать, как мне мир спасать. Вошли в домик, посмотрели на банку, а рыбина на нас так со значением. И спрашивает в лоб: «Сексом занимались?». Мы такие оба, да, мол, и что? А рыбина давай хохотать. Нет, честное слово, не припомню, чтобы надо мной так потешались, как эта тварь в своей банке. Пришлось подождать, пока ее отпустит. Подождали. А потом рыбина говорит, что мол, мир я уже спас, а теперь мы можем убираться подобру-поздорову.
Девица с рыбиной очень нежно попрощалась, я даже немного заревновал. Но потом, когда мы ушли и снова в лесу одни остались, я ревновать перестал, потому что уж точно с рыбиной она таких штуковин не проделывала. Физиология не позволила бы.
В общем-то, вот и конец моей истории. Жили мы с тех пор долго и счастливо. Только мне пришлось пойти в ЗАГС, потому что я потерял паспорт. Так девица сказала, а я ей во всем верю. В ЗАГСе выдали новый паспорт с красивой печатью, мне понравилось. А девица сказала, что теперь она от меня никуда не уедет. Но только до тех пор, пока моя мама в город не вернется.