Нет ничего приятнее, чем выдумывать новые миры. Забываешь, до чего непригляден тот, в котором мы живем. У.Э.
Haikyuu!
Название: Самое главное
Автор: aoi_kaze
Бета: j-morny
Пейринг/персонажи: Кагеяма Тобио, Карасуно
Выпавший персонаж в лотерее: Аонэ Таканобу
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: повседневность
Размер: 1180 слов
Саммари: Кагеяма видит сны, но не помнит, о чем
Комментарии: написано на Апрельский фестиваль. получился приятный челлендж, из которого я вынесла, что могу вывернуться даже из трудной ситуации, написав текст, завязанный на персонажа, которого даже по имени не упомяну. такие дела~
читать дальше– Ты не видишь самого главного, – сказал Сугавара.
Наверное, он был прав. Кагеяма физически чувствовал – что прав. Но в ответ не мог произнести ни слова, какая-то тяжесть сковывала невидимыми цепями, даже просто пошевелиться не получалось.
Наверное, Сугавара решил, что Кагеяма не согласен – нахмурился, поджал губы. Стало страшно, и еще: кажется, таким сердитым Сугавара не был еще никогда.
– Упрямец.
Проще было бы, если бы Сугавара закричал. Или замахнулся и ударил как следует. Но его гнев нашел выход в тихом шепоте и разочаровании, которое озером боли плескалось в глубине сощуренных глаз. А ответить, возразить, защититься не было никакой возможности.
Кагеяма судорожно вздохнул.
***
– Ты не видишь самого главного, – буркнул Хината.
В его голосе слышалась обида. Нелепая, как думал Кагеяма, совершенно детская и не имеющая никакого отношения к серьезным вещам. К волейболу, например. Потому что нельзя же всерьез обижаться, когда тебе говорят, что облако совсем, ни капли не похоже на кашалота. Может быть, на кляксу из серой краски – похоже. Но точно не на кашалота.
– Это вопрос воображения, – Хината важно выпрямился и поднял указательный палец. Кагеяме стало смешно.
– Чем лучше у тебя воображение, тем лучше ты играешь, потому что можешь представить победу над противником, увидеть ее и поверить.
Хотелось возразить, что для победы нужно не воображение, а тренировки, много тренировок – особенно для всяких балбесов, которые и мяч-то принять толком не могут, но совсем не было сил спорить.
Кагеяма судорожно вздохнул.
***
– Ты не видишь самого главного, – уверенно кивнул Нишиноя. Танака, стоявший рядом, скрестил руки на груди и тоже покивал.
Нужно было ответить. Сказать, что они неправы, и Кагеяма на самом деле все видит – и все понимает. Но слова не шли.
– Вот это совсем не порадует Киёко-сан! – Нишиноя ткнул пальцем в витрину, где красовался огромный белый торт. – Ты только подумай о калориях! Для девочек это очень важно.
Танака, чьи претензии сводились, в основном, к выбору цвета кремовых розочек, притих, а потом потянул Нишиною к другому концу витрины. Кагеяма остался один, разглядывать сахарный кошмар, который должен был лишить его карманных денег на две недели и обязательно вылиться каким-нибудь недоразумением в клубе. Но почему-то совсем не получалось открыть рот и просто сказать семпаям, что они слишком много думают.
Кагеяма судорожно вздохнул.
***
– Ты не видишь самого главного, – тихо проговорил Даичи.
Кагеяма не стал даже головой качать в знак протеста, ему хотелось тишины и неподвижности, такой мягкой, обволакивающей, успокаивающей неподвижности.
– Это ведь вопрос доверия, наша командная игра. И ты сильно изменился, с тех пор как поступил к нам, было же здорово. Так и что теперь?
Слова капитана падали тяжелыми камнями, Кагеяма почти слышал грохот, с которым они катились по полу. Интересно, Даичи-сан его тоже слышит? Или для него это больше похоже на звон хрустальных осколков? Необходимо спросить, ответить хоть что-нибудь, но сил нет.
Кагеяма судорожно вздохнул.
***
– Ты не видишь самого главного, – интонации Цукишимы прошлись по нервным окончаниям короткими разрядами. В любой другой раз Кагеяма бы сжал кулаки и огрызнулся, но не теперь.
– Что за король такой, который не может позаботиться о своих подданных?
На мгновение Кагеяме показалось, что Ямагучи за спиной Цукишимы смотрит слишком серьезно, как будто от Кагеямы его отделяют не несколько метров упрямства, а столетия мудрости поколений.
– Хорошо сказал, Цуки, – кивнул Ямагучи, и Кагеяма не услышал ничего привычного и знакомого.
Они развернулись, чтобы уйти, Кагеяма попытался протянуть им вслед руку, ответить, прокричать, что они не правы, и все он на самом деле видит – и главное, и не главное, и что облака действительно как кашалоты, а товарищи по команде важны все до единого, но звуки умерли не родившись. Кагеяма стоял в ватной тишине и не мог пошевелить даже пальцем.
Он судорожно вздохнул и проснулся.
***
Утро накануне отборочных выдалось теплым и ясным. В нем не было ни следа ночной таинственности, и последние воспоминания о дурных снах растворялись под лучами яркого солнца. На пороге собственного дома Кагеяма смотрел в небо и пытался вспомнить, что же ему сегодня снилось – что-то тяжелое, оставившее неприятный осадок в душе. Но ничего не приходило в голову. Кагеяма вздохнул и побежал к автобусной остановке.
Тренировка проходила как обычно, разве что, может быть, все были чуть более сосредоточены и серьезны. Голос тренера смешивался со скрипом кроссовок и глухими ударами мячей, и все сливалось в тот самый белый шум, который, как говорят, и есть голос самой Вселенной.
Кагеяма подавал мяч за мячом, не думая ни о чем, но на какие-то мгновения – ничтожно малые, чтобы осознать, но достаточные, чтобы вывести из равновесия – проваливался из реальности в темноту. В этой темноте были чужие голоса, они повторяли один за другим что-то, чего Кагеяма не слышал, но должен был – что-то очень важное, как вопрос жизни и смерти.
Удивительно, это почти не отвлекало. Тренер ни разу не заметил, что Кагеяма теряет концентрацию, даже Хината, всегда такой чувствительный к переменам чужого настроения, не сказал ни слова. Кагеяма решил, что просто волнуется.
В завтрашних матчах они обязательно победят.
– Как думаешь, Асахи-сан справится? – Хината, конечно, приставал с дурацкими вопросами. Они возвращались после тренировки вдвоем, ночь шелестела вокруг, и совсем не хотелось ссориться.
– Конечно. Нет такой стены, которую нельзя было бы проломить, – отозвался Кагеяма.
– Это интересно, – продолжил Хината. – Мы тоже будем там, но для Асахи-сана игра важнее, чем для нас.
Кагеяма вздохнул. Он и так уже много думал, что же завтра, в игре с Датеко, нужно будет делать ему самому. Как проводить игру, как добиться победы, как довериться команде и Асахи. И все еще где-то на краю то ли сознания, то ли памяти блуждали те забытые слова. Казалось, вспомнить их – самое главное.
В ночь перед отборочными Кагеяма снов точно не видел.
***
Игра с Датеко из ожиданий стала реальностью, и Кагеяма – вопреки всем доводам рассудка – чувствовал, что волнуется.
«Сделай для Асахи то же, что делаешь для Хинаты», – сказал Сугавара. И снова Кагеяма, уже почти привычно, чувствовал безнадежно забытое важное воспоминание. Только теперь он должен, обязан был вспомнить.
По другую сторону сетки стояли игроки Датеко. Кагеяма взглянул на их блокирующего, самого высокого, прислушался к собственным ощущениям. Противник кажется недостижимо высоким, ему даже прыгать не надо, только протянуть руку, и мяч безвольно упадет, принося очко.
Кагеяма испугался. Что матч будет проигран, что стена окажется непреодолимой. Что он сам так и не поймет, что же должен делать.
«Ты не видишь самого главного», – ударило воспоминание. Сузившиеся глаза Сугавары, разочарование во взгляде Хинаты, безразличие Нишинои и Танаки, сочувствие Даичи, холод Цукишимы и серьезность Ямагучи. А еще Кагеяма вспомнил, что во сне не видел Асахи – даже тени его не чувствовал – и что во сне все самое важное действительно от него ускользало.
– Эй, Кагеяма, ты что, перетрусил? – голос Хинаты выбросил в реальность, и целую секунду Кагеяма просто пялился на него и не отвечал, как будто снова не мог пошевелиться.
Но морок прошел так же быстро, как и появился. Кагеяма вздохнул и развернулся к Хинате:
– Сам ты перетрусил!
«Расчисти путь для аса».
Кагеяма снова посмотрел на ту сторону сетки и поймал взгляд блокирующего. Волнение все еще оставалось, ощущалось покалыванием в пальцах, пробегало холодком по спине, но это было уже не важно. Кагеяма вспомнил, что хотел ответить им всем тогда во сне, вспомнил и был готов об этом кричать.
Про кашалотов и про сливочный крем, про доверие и про самое главное: он видит, прекрасно видит, что на площадке стоит не один.
И сейчас, в этом матче, он точно знал, что должен делать.
Название: Самое главное
Автор: aoi_kaze
Бета: j-morny
Пейринг/персонажи: Кагеяма Тобио, Карасуно
Выпавший персонаж в лотерее: Аонэ Таканобу
Тип: джен
Рейтинг: G
Жанр: повседневность
Размер: 1180 слов
Саммари: Кагеяма видит сны, но не помнит, о чем
Комментарии: написано на Апрельский фестиваль. получился приятный челлендж, из которого я вынесла, что могу вывернуться даже из трудной ситуации, написав текст, завязанный на персонажа, которого даже по имени не упомяну. такие дела~
читать дальше– Ты не видишь самого главного, – сказал Сугавара.
Наверное, он был прав. Кагеяма физически чувствовал – что прав. Но в ответ не мог произнести ни слова, какая-то тяжесть сковывала невидимыми цепями, даже просто пошевелиться не получалось.
Наверное, Сугавара решил, что Кагеяма не согласен – нахмурился, поджал губы. Стало страшно, и еще: кажется, таким сердитым Сугавара не был еще никогда.
– Упрямец.
Проще было бы, если бы Сугавара закричал. Или замахнулся и ударил как следует. Но его гнев нашел выход в тихом шепоте и разочаровании, которое озером боли плескалось в глубине сощуренных глаз. А ответить, возразить, защититься не было никакой возможности.
Кагеяма судорожно вздохнул.
***
– Ты не видишь самого главного, – буркнул Хината.
В его голосе слышалась обида. Нелепая, как думал Кагеяма, совершенно детская и не имеющая никакого отношения к серьезным вещам. К волейболу, например. Потому что нельзя же всерьез обижаться, когда тебе говорят, что облако совсем, ни капли не похоже на кашалота. Может быть, на кляксу из серой краски – похоже. Но точно не на кашалота.
– Это вопрос воображения, – Хината важно выпрямился и поднял указательный палец. Кагеяме стало смешно.
– Чем лучше у тебя воображение, тем лучше ты играешь, потому что можешь представить победу над противником, увидеть ее и поверить.
Хотелось возразить, что для победы нужно не воображение, а тренировки, много тренировок – особенно для всяких балбесов, которые и мяч-то принять толком не могут, но совсем не было сил спорить.
Кагеяма судорожно вздохнул.
***
– Ты не видишь самого главного, – уверенно кивнул Нишиноя. Танака, стоявший рядом, скрестил руки на груди и тоже покивал.
Нужно было ответить. Сказать, что они неправы, и Кагеяма на самом деле все видит – и все понимает. Но слова не шли.
– Вот это совсем не порадует Киёко-сан! – Нишиноя ткнул пальцем в витрину, где красовался огромный белый торт. – Ты только подумай о калориях! Для девочек это очень важно.
Танака, чьи претензии сводились, в основном, к выбору цвета кремовых розочек, притих, а потом потянул Нишиною к другому концу витрины. Кагеяма остался один, разглядывать сахарный кошмар, который должен был лишить его карманных денег на две недели и обязательно вылиться каким-нибудь недоразумением в клубе. Но почему-то совсем не получалось открыть рот и просто сказать семпаям, что они слишком много думают.
Кагеяма судорожно вздохнул.
***
– Ты не видишь самого главного, – тихо проговорил Даичи.
Кагеяма не стал даже головой качать в знак протеста, ему хотелось тишины и неподвижности, такой мягкой, обволакивающей, успокаивающей неподвижности.
– Это ведь вопрос доверия, наша командная игра. И ты сильно изменился, с тех пор как поступил к нам, было же здорово. Так и что теперь?
Слова капитана падали тяжелыми камнями, Кагеяма почти слышал грохот, с которым они катились по полу. Интересно, Даичи-сан его тоже слышит? Или для него это больше похоже на звон хрустальных осколков? Необходимо спросить, ответить хоть что-нибудь, но сил нет.
Кагеяма судорожно вздохнул.
***
– Ты не видишь самого главного, – интонации Цукишимы прошлись по нервным окончаниям короткими разрядами. В любой другой раз Кагеяма бы сжал кулаки и огрызнулся, но не теперь.
– Что за король такой, который не может позаботиться о своих подданных?
На мгновение Кагеяме показалось, что Ямагучи за спиной Цукишимы смотрит слишком серьезно, как будто от Кагеямы его отделяют не несколько метров упрямства, а столетия мудрости поколений.
– Хорошо сказал, Цуки, – кивнул Ямагучи, и Кагеяма не услышал ничего привычного и знакомого.
Они развернулись, чтобы уйти, Кагеяма попытался протянуть им вслед руку, ответить, прокричать, что они не правы, и все он на самом деле видит – и главное, и не главное, и что облака действительно как кашалоты, а товарищи по команде важны все до единого, но звуки умерли не родившись. Кагеяма стоял в ватной тишине и не мог пошевелить даже пальцем.
Он судорожно вздохнул и проснулся.
***
Утро накануне отборочных выдалось теплым и ясным. В нем не было ни следа ночной таинственности, и последние воспоминания о дурных снах растворялись под лучами яркого солнца. На пороге собственного дома Кагеяма смотрел в небо и пытался вспомнить, что же ему сегодня снилось – что-то тяжелое, оставившее неприятный осадок в душе. Но ничего не приходило в голову. Кагеяма вздохнул и побежал к автобусной остановке.
Тренировка проходила как обычно, разве что, может быть, все были чуть более сосредоточены и серьезны. Голос тренера смешивался со скрипом кроссовок и глухими ударами мячей, и все сливалось в тот самый белый шум, который, как говорят, и есть голос самой Вселенной.
Кагеяма подавал мяч за мячом, не думая ни о чем, но на какие-то мгновения – ничтожно малые, чтобы осознать, но достаточные, чтобы вывести из равновесия – проваливался из реальности в темноту. В этой темноте были чужие голоса, они повторяли один за другим что-то, чего Кагеяма не слышал, но должен был – что-то очень важное, как вопрос жизни и смерти.
Удивительно, это почти не отвлекало. Тренер ни разу не заметил, что Кагеяма теряет концентрацию, даже Хината, всегда такой чувствительный к переменам чужого настроения, не сказал ни слова. Кагеяма решил, что просто волнуется.
В завтрашних матчах они обязательно победят.
– Как думаешь, Асахи-сан справится? – Хината, конечно, приставал с дурацкими вопросами. Они возвращались после тренировки вдвоем, ночь шелестела вокруг, и совсем не хотелось ссориться.
– Конечно. Нет такой стены, которую нельзя было бы проломить, – отозвался Кагеяма.
– Это интересно, – продолжил Хината. – Мы тоже будем там, но для Асахи-сана игра важнее, чем для нас.
Кагеяма вздохнул. Он и так уже много думал, что же завтра, в игре с Датеко, нужно будет делать ему самому. Как проводить игру, как добиться победы, как довериться команде и Асахи. И все еще где-то на краю то ли сознания, то ли памяти блуждали те забытые слова. Казалось, вспомнить их – самое главное.
В ночь перед отборочными Кагеяма снов точно не видел.
***
Игра с Датеко из ожиданий стала реальностью, и Кагеяма – вопреки всем доводам рассудка – чувствовал, что волнуется.
«Сделай для Асахи то же, что делаешь для Хинаты», – сказал Сугавара. И снова Кагеяма, уже почти привычно, чувствовал безнадежно забытое важное воспоминание. Только теперь он должен, обязан был вспомнить.
По другую сторону сетки стояли игроки Датеко. Кагеяма взглянул на их блокирующего, самого высокого, прислушался к собственным ощущениям. Противник кажется недостижимо высоким, ему даже прыгать не надо, только протянуть руку, и мяч безвольно упадет, принося очко.
Кагеяма испугался. Что матч будет проигран, что стена окажется непреодолимой. Что он сам так и не поймет, что же должен делать.
«Ты не видишь самого главного», – ударило воспоминание. Сузившиеся глаза Сугавары, разочарование во взгляде Хинаты, безразличие Нишинои и Танаки, сочувствие Даичи, холод Цукишимы и серьезность Ямагучи. А еще Кагеяма вспомнил, что во сне не видел Асахи – даже тени его не чувствовал – и что во сне все самое важное действительно от него ускользало.
– Эй, Кагеяма, ты что, перетрусил? – голос Хинаты выбросил в реальность, и целую секунду Кагеяма просто пялился на него и не отвечал, как будто снова не мог пошевелиться.
Но морок прошел так же быстро, как и появился. Кагеяма вздохнул и развернулся к Хинате:
– Сам ты перетрусил!
«Расчисти путь для аса».
Кагеяма снова посмотрел на ту сторону сетки и поймал взгляд блокирующего. Волнение все еще оставалось, ощущалось покалыванием в пальцах, пробегало холодком по спине, но это было уже не важно. Кагеяма вспомнил, что хотел ответить им всем тогда во сне, вспомнил и был готов об этом кричать.
Про кашалотов и про сливочный крем, про доверие и про самое главное: он видит, прекрасно видит, что на площадке стоит не один.
И сейчас, в этом матче, он точно знал, что должен делать.
@темы: fanfiction